Во-вторых, что это были за преступления! О, как сложно запутывал Монгел (во сне) следы своего участия в очередной кровавой разборке! О, как сложно обставляло его воображение картину преступления! Сколько раз ему приходилось выискивать таинственные руины, или грязные трущобы, или темные-темные подвалы — в Талерине-то такого днем с огнем не найдешь, вот фантазиям и приходилось страдать по полной, заправляясь в рабочее время идеями, высказанный в шедеврах Фелиции Белль, Жермуаны Опасной и Мегалотты Бимз. А орудия преступления? Куда там — «ножи, топоры»! Фи, разве можно получить кайф от преступления, совершенного столь примитивными средствами? Мощные тесаки гномьей голубой стали, с рунными подписями и спрятанными в лезвии проклятиями, старинные бронзовые секиры, помнящие кровь, пролитую в великих битвах прошлого (однажды Монгелу приснился даже сон про такую великую битву — увы, в подробностях не запомнился; слишком много пентийских осьминогов и миног в соусе из розовых лепестков по-брабансски бедняга-счетовод перед этим попробовал); правда, к сожалению, почему-то не фигурируют огромные мечи — наверное, вздохнул печально сновидец, не достоин он носить благородное оружие доблестных рыцарей…

В-третьих, какой-либо сезонной закономерности в этих снах Монгел за собой не замечал. Он просто спал. И просто мстил своим обидчикам…

— Ага! — воскликнула Далия, когда ей показалось, что она видит Истину за темной завесой чужих комплексов. — Обидчиков! Значит, вы действительно хотите отомстить? — бросилась мэтресса на многообещающую оговорку собеседника, как коршун на цыпленка.

Монгел замахал руками, еще плотнее сжался в комочек, еще больше затрясся и начал уверять, что никогда в жизни, никогда, ни за что… Он человек тихий, смиренный, как он может брать на себя грех чрезмерной мести? Какое право он имеет судить, заслуживает ли кто-нибудь наказания, и какого?

Далия похмыкала, убила (о, боги! простите, случайно с языка сорвалось) еще час времени, подробно расспрашивая Монгела о его привычках, истории, наследственности, образе жизни, а потом, отпустив жертву обстоятельств на свободу, крепко задумалась.

* * *

Мэтр Лотринаэн, прохлаждающийся под красно-белым полосатым тентом, натянутым над столиками «Алой розы», встретил появление мэтрессы Далии бурными аплодисментами.

— Жаль, что я не поспорил с Лео, — заявил господин маг, — Что ты сдашься, как только разок выслушаешь этого чудика. Впрочем, пустяк. Ведь Лео тоже пытался работать с Монгелом, так что он наверняка бы отказался от пари…

— И как мэтр Лео работал с нашим страдальцем?

— А, — отмахнулся маг, — еще хуже, чем я. До сих пор госпожа Токиата гоняет по клумбам чересчур резвых дождевых червяков… А сам я пытался Монгелу воспоминания изменить, понимаешь, чтобы он помнил не о том, что случилось на самом деле, а…

— Так он на самом деле убийца? — всполошилась Далия.

— Нет! Мы с мэтрессой Хлоей — весьма компетентная в магии Четвертого Шага магэсса, может, слышала? — просканировали его память вплоть до первого крика — никогда ничего подобного! Он даже мошек не бьет — боится причинить им вред! Правда, Хлоя после сканирования почему-то напрочь отказалась работать с господином Монгелом, что поделать, даже у лучших магов случаются кратковременные капризы… А сам я пытался его заколдовать, сделать ему личность… поуверенней, что ли? Посмелее, помужественнее. Безуспешно, — задумчиво протянул Лотринаэн. — Эх, придется, видимо, отдавать Монгела на терапию брабансским коллегам — говорят, тамошний глава Министерства Чудес, мэтр Адам, очень хорош в лечении застарелых неврозов.

— Не спеши, — ответила Далия. — Я, между прочим, еще не сдалась.

* * *

Следующий визит Далия нанесла в Министерство Спокойствия.

Вход в Министерство Спокойствия украшали гномы. Мэтресса Далия скептически посмотрела на квадратные плотные фигурки, мельтешащие между зданием Министерства и сложенными неподалеку, на зеленом газоне, орудиями гномьего труда, закашлялась от клубов строительной пыли и поспешила закрыть рот и нос рукавом мантии.

— Чего надо? — грозно спросил один из гномов. Судя по пыльному кожаному фартуку, рукам, упертым в крепкие бочкА по обе стороны самоуверенного пузца, окладистой бороде и сурово сведенным бровям, старший подрядчик. — Министерство закрыто! Никого пущать не велели! Приходите через неделю! А лучше через месяц, хотя, по уму, раньше нового года торопиться не следует…