Эта «Аллегория» представляет собою подобное сну повествование, напоминающее легенду о Святом Граале, об алхимическом процессе, включающем в себя купание короля в тайном горячем источнике, спрятанном в дубовом дереве и запечатанном круглым белым камнем.

«Кто, прочитав книгу сию, не постигнет Камень сам по себе, — пишет Тревизан, — тот никогда не постигнет нашего Делания, сколь бы много он ни работал. Ибо в этой самой аллегории содержится всё Делание целиком, со своими практиками, сроками, цветами, порядками, способами, расположениями и последовательностями, о которых я поведал, руководствуясь исключительно благочестием, милосердием и состраданием к несчастным искателям этой драгоценнейшей тайны».

И хотя было бы сложно указать конкретную личность, просветившую Бернарда Тревизанского и наставившую его на путь к Просветлению, в «Аллегории источника» содержатся весьма важные ключи, свидетельствующие о возможном суфийском влиянии на Тревизана. Дело в последовательности цветов, которые автор аллегорически описывает как цвета одежд короля, купающегося в тайном источнике.

По сюжету Тревизана, король приезжает к источнику и в строжайшем порядке начинает снимать свои облачения, передавая их одно за другим своим слугам, персонифицированным в виде богов или же планетарных духов Сатурна, Юпитера, Марса, Луны и Солнца. Последовательность цветов такова: золотой (верхнее одеяние), чёрный (бархатный дублет), белый (нижняя сорочка) и красный (кроваво-красная плоть короля). В алхимическом процессе это основные стадии работы в произвольно перемешанном порядке. Нормальная их последовательность: нигредо (черный цвет, разложение, смерть); альбедо (белый цвет, регенерация, возрождение); желтый цвет оживляющей ферментации и очищения и, наконец, рубедо (красный цвет, экзальтация и достижение окончательного совершенства).

Этот аллегорический процесс — зачастую намеренно приводимый писавшими об алхимии авторами в неправильном порядке — соответствует суфийской системе активации латаиф , органов высшего восприятия и осознания, о которых мы уже упоминали раньше.

Вот что говорит по этому поводу Идрис Шах:

«Последовательность цветов, приводимая алхимиками в западной литературе, может рассматриваться как система сосредоточения на определённых участках тела, если сравнить её с суфийской литературой, посвящённой духовным упражнениям».

Цветовые соответствия латаиф таковы: желтый — Разум (калб), левая сторона тела; красный — Дух (рух), правая сторона тела; белый — Сознание (сирр), солнечное сплетение; чёрный — Интуиция (хафи), лоб. Если поместить их в обычном западном алхимическом порядке — черный, белый, жёлтый, красный, — то последовательное движение руки по этим четырём точкам даст знак крестного знамения. Разумеется, это не исключительно христианский жест, а куда более древняя мистическая практика, проводящая параллели между символическими цветами и тонкими энергетическими центрами тела, а также традиционными четырьмя стихиями, кардинальными точками и пифагорейским пониманием четвёрки как основы материи. (Термин «пифагорейский» я использую здесь исключительно ради узнавания концепции; я считаю греков не родоначальниками продвинутых математических систем, а лишь продолжателями дела египтян, укравшими у последних знания и славу.)

В любом случае я осмелюсь выдвинуть предположение, что пристальное внимание Тревизана к цветам в его «Аллегории источника» — как и украшения арок Никола Фламеля на кладбище Невинноубиенных — указывает, что на определённом этапе своих странствий и тот и другой прошли посвящение у суфийского Учителя.

Как и в случае с Василием Валентином, о посвящённом по имени Тритемий из Спонхейма, что на Рейне, известно прискорбно мало — только то, что он родился в 1462-м, а умер в 1516 году, изучал гипноз, телепатию, спиритизм, ангелологию, гадания, колдовство и алхимию, а также был весьма почтенным и учёным аббатом. Легенда гласит, что во время снежной бури Иоганн Тритемий нашёл убежище в бенедиктинском монастыре и был так впечатлён покоем, миром и уединением этого места, что решил присоединиться к братии и со временем поднялся до сана настоятеля.

Тритемий оказал самое непосредственное влияние — в неявной, впрочем, форме — на пришедших позднее великих оккультистов, в том числе и на знаменитого астролога, мистика и алхимика Елизаветинской эпохи доктора Джона Ди и его медиума Эдварда Келли. Тритемий, видимо, был не только алхимиком, но и специалистом по криптограммам и шифрам, что имеет первоочередное значение для работы во многих трудных областях оккультной философии — в том числе и каббалистической — и прикладной магии. На самом деле именно благодаря малоизвестной работе Тритемия под названием «Стеганография», обнаруженной Ди в книжной лавке в Антверпене в 1563 году, последний и смог за двенадцать дней завершить свой монументальный труд «Иероглифическая монада», над которым работал в течение семи лет.